[lector]

Город Припять имеет ряд интересных архитектурных достопримечательностей.
Что известно об этих людях и организациях, проектироваших и создаваших неповторимый ландшафт города Припять?
Когда и кто создавал известные мозаики и знаковые надписи, прославлявшие мощь КПСС, на зданиях города?

[lyezan]

Цитата

..Когда и кто создавал известные мозаики и знаковые надписи, прославлявшие мощь КПСС, на зданиях города? .

Из книги С.Константинова "Реминисценции, или Записки сивого мерина":

"...С приходом в горком партии Василия Васильевича Стеценко, вчерашнего зоотехника из Овруча, по кличке «Бугай», ставшего третьим секретарем, ответственным за идеологию, Припять стала радикально меняться.

Бугай, как всякий нормальный партработник, пришедший из коровника, имел свою точку зрения на наглядную агитацию и свято верил, что красного много не бывает. И что чем больше сказано о верности пути Партии и о прочих ее достоинствах, тем быстрее тебя заметят в верхах. Куда и надо стремиться.

И Город стал страшно преображаться. Жутко преображаться.
Стены домов закрыли огромные, двенадцать на шесть метров, панно, где густобровый красавец, весь в звездах, как Млечный путь, доживающий свои последние годы, опирался на стену из слова «МИР», а внизу шли мудрейшие его слова: «Если хочешь мира, надо бороться за мир!» То несколько ребят, у одного из которых обязательно было лицо Лозы, такое же честное и открытое, утверждали: «Мы строим коммунизм! Нам жить при коммунизме!», скромно умалчивая о сроках, когда произойдет это эпохальное событие. То панно призывало приурочить к очередному съезду КПСС очередные успехи. То объясняло всем, еще не знающим, что «Экономика должна быть экономной!», ничего не говоря, должна ли быть вода мокрой.

На крышах домов выросли и засияли в ночи огромные четырехметровые буквы «ПУСТЬ БУДЕТ АТОМ РАБОЧИМ, А НЕ СОЛДАТОМ!», давая света больше, чем все городские фонари, которых было не так и много. На двух шестнадцатиэтажках в центре взметнулись безразмерные светящиеся гербы СССР и УССР - видимо, чтобы никто не сомневался, где живет. Крышу горкома украсили тоже объемные светящиеся буквы «Слава КПСС!»., а над большим жилым домом на площади однажды загорелось лампочками пояснение для сомневающихся «Народ и партия - едины!»

Антон, никогда не задумывавшийся серьезно о том, в каком обществе и при каком строе он живет, глубоко плевавший на всю политику вообще и Партии в частности, стал от этого коробиться, как бумага в огне. Он представляет себе, как бы это выглядело, если у себя в квартире повесить лозунги «АНТОН и семья - едины!» или «Слава АНТОНУ!», добавив к ним многочисленные свои портреты на всю стену. Навойчика это заинтересовало бы!.. И можно было бы отдохнуть в Глевахе.

На дорожных развязках появились трехгранные колоны, где тоже было написано что-то никому не нужное; по городу установили длинные лозунги, метров по сто двадцать - сто пятьдесят, в метре от земли, которые можно было прочитать только с быстро движущейся машины или низко летящего самолета - если идти пешком и читать лозунг, то к концу забываешь, что было в начале, потому что туда лепили текст объемом в половину газетной страницы.

На центральной площади, напротив ДК, тоже воздвигли трехгранную огромную тумбу красного цвета, на которой шел Ленин, в развевающемся пальто и кепке, держа в руках свернутую «Правду» и задумчиво улыбаясь. Этого Ленина Бундон соорудил из трех плакатов и он смотрелся, как живой монстр. На других гранях тумбы шли слова о коммунизме и электрификации, как его неотъемлемой части, и объяснялось, что «ПАРТИЯ -ум, честь и совесть нашей эпохи!» Ни больше и не меньше. Всей эпохи.

От власти стал исходить запах, как от донбасской свалки, куда уже подбросили дохлого кота.

Весь Город превратился в заляпанный кроваво-красными лозунгами парткабинет задроченого колхоза. И работа продолжалась. Следующей жертвой зоотехника-идеолога стала белая красавица девятиэтажка, свечкой стоящая прямо на въезде в город. Именно ее он решил испоганить и забросить в вечность коммунистического завтра..."
------------------
А этому "действию" автор посвящает очень много ...

[lector]

Спасибо lyezan . Интересно.

Сообщение отредактировал lector: 17 Декабрь 2010 - 21:09

[lyezan]

lector (17 Декабрь 2010 - 21:08) писал:

... Интересно.

ну если "интересно", то имеется продолжение (там же) тех идеологических "действий" того периода...

О "Бугае" немного дальше у автора есть замечание о его качествах со стороны ихнего шефа-нач. худмастерской...

"... На возражение Шефа, что он не художник, никогда даже не сталкивался с подобным кругом вопросов и такой спецификой, Бугай ответствовал, что это - много проще, чем летать на реактивном истребителе, что здесь нужно только организовать, набрать людей и командовать ими. И это - в силах человека, если он коммунист.

И Шеф пошел начинать все с нуля. Кто начинал, тот знает, что это такое. Это вроде катапультироваться, только без парашюта и потом никто тебя сшивать и склеивать уже не будет, а вышвырнут на помойку, как отработанный материал.
Все это Шеф выдержал. С трудом, но выдержал.

И только одного выдержать не смог - общения с Бугаем. Ему приходилось постоянно отбиваться от горкомовских лозунгов, транспарантов и шрифтовых панно, на которых Бугай был просто помешан. Отбиваться по многим причинам: и оплачивать эти работы горком даже не собирался, а народ у Шефа от выработки работал; и материалов не давал, постоянно предлагая изыскивать внутренние резервы; и сроки устанавливал абсурдные; и вообще - получалась не оформительская мастерская, а исполнительская, поскольку Бугай и образец шрифта к заказу прилагал, обычно выдранный из газеты, абсолютно при этом не задумываясь, соотносится ли этот шрифт хотя бы с количеством текста и размерами лозунга или панно.

И уже месяцев через пять Шеф с Бугаем разговаривал только криком, причем Бугай держал его даже не за племенного быка и разговаривал соответственно. А еще месяца через три они вместе оказались в кабинете у первого, очень похожего внешне на покойного Суслова, только в круглых очках с бифокальными линзами, и Бугай заметил, что таких, как Шеф, надо гнать из Партии поганой метлой, на что Шеф закричал, срываясь на хрипение:

- Когда мне партбилет вручали, ты еще ходил под себя, паскудник!! Ты еще молоко сосал и писался, а я уже был коммунистом!.. - И повернувшись к первому, заявил: - Я не мальчишка! И не позволю этому хаму так со мной обращаться! Подпишите мне заявление, я и дня работать с ним не буду! Я пенсионер, в конце концов...

Заявление первый тогда не подписал, а Василий Васильевич Бугай ненадолго притих. Но - лишь ненадолго. И еще месяц спустя Шеф вышел от первого свободным пенсионером, а его место вскоре занял исключительной чистоты дурак, Иван Никодимович Круподеров, которого уже через неделю все звали не иначе, как Ваня-дурачок...."

"... - Вот, посмотрите! - Бундон положил, почему-то на стол Антона, четверть ватманского листа.
На листе была приклеена большая, размытая и тусклая черно-белая фотография девятиэтажки, сделанная Показовым. Со стороны глухого торца, выходящего прямо на въезд в Город. По фотографии были в четыре строчки написаны красные слова, занимавшие большую часть пространства стены: «Партия Ленина, сила народная, нас к торжеству коммунизма ведет!» Это был простой плакатный рубленный шрифт, строгий и непререкаемый.

- К чему бы это? - Поинтересовался Антон, рассматривая «эскиз» Бундона. И предположил: - Явно к неурожаю на буряки...
- Там, обрати внимание, стоит «Утверждаю» и подпись Василия Васильевича с печатью горкома Партии. Это - утвержденный эскиз оформления дома. - И начальник пошел к своему столу.
- Вот это?! - Тыкает в бумагу руками подошедший Витя. Подтягиваются и остальные. - Вот этот маразм - эскиз оформления??
- Что тебе, Витя, не нравится? - Зловеще спрашивает Бундон. - Сам
эскиз или слова, там употребленные? Ты против этих слов?
- Я против эскиза, я против того, что мы уже на стенах начинаем писать лозунги, из каких слов они не состояли бы! Мы же не дикари, так и те не писали по стенам, а разрисовывали их картинками из своей жизни, животными. Это же маразм! Ты что, не понимаешь этого?
- Это не маразм, Витя! Ты нарываешься! Выбирай слова!.. - Еще более зловеще и медленнее говорит Бундон. - Это - утвержденный горкомом эскиз оформления дома, сделанный мною по их заданию. И мы должны написать это до майских праздников.
- А ты? Что ты сам думаешь по этому поводу?
- А что я должен думать? Это - задание Партии!
- Но ты же - главный художник Станции, ты же должен решать, надо это или нет, годится ли такое решение, или нет? Ты же должен иметь свое мнение? Ты же должен обсудить это с архитектором Города, убедить, если надо, его! Что этого нельзя делать, что это - даже в селе недопустимо!..
- Витя, кем бы я ни был, надо мной стоят еще люди. И они лучше представляют, что надо, что не надо. И есть партийная дисциплина. Есть порядок! Решают они.
- Да, цэ в нас такого шэ нэ було!.. - Изрекает ПалВаныч, разглядывая эскиз так внимательно, как Витя не разглядывал «Монну Лизу» на выставке «Париж-Москва», куда он и поехал специально для этого. - Цэ - вжэ шось зовсим новэ!..
- Вы че, с ума сошли? - Интересуется вникающий в происходящее Шубин. - Че орете? Вот это - писать?.. Прямо на стене?? Я дурею!.. Вообще уже шизанулись! Амаразм! Витя правильно говорит - амаразм! Я с ним согласен!
- А чем ты недоволен, Сергей Дмитриевич? - Напрягается Бундон. -Тебе что не нравится?
- Вот этот амаразм и не нравится! Мы че, совсем уже? Мы че, заборные художники? А это - заборная живопись? Я сам себя уважать скоро перестану!
- И так засрали Город лозунгами и плакатами, нет, мало! - Психует Витя. - Надо еще на стенах написать! А там, обычно, пишут слово из трех букв, вы думали об этом?! Тумб наставили, навесили дерьма везде, нет -мало! Давай писать еще на стенах!..
Ленечка, мягко и ехидно улыбаясь, тихонько молчит и в кашу не влезает. Он даже не подошел к столу и эскиз, ставший предметом споров, скорее всего, ему давно знаком. Антон подозревает это. Так же молчат и Нина с Валентиной Ивановной. Нина вообще подает голос, только когда трогают ее или когда делят дополнительную премию. Тут у нее голос прорезается, громкий и властный. А Валентина Ивановна молчит, понимая, что вопрос решенный и все эти крики - просто выпускание пара.
- И что вы все предлагаете? - Недобро интересуется Бундон.
- Не писать все это! - Размахивает руками Шубин. - Пригласить сюда Бугая и убедить его, что это - амаразм!
- Да!.. - Поддерживает Серегу Витя. - Пригласить нашего секретаря парткома, Пригласить Бугая. И объяснить им нашу точку зрения! Объяснить, что так никто нигде не делает! Здесь даже шрифт дебильный! Можно же было дать Антону, он заложил бы сюда интересный, объемный шрифт!.. Хотя, при чем тут шрифт?
- Да! - Соглашается Шубин. - При чем тут шрифт? Сама идея дурная и мы должны отказаться от нее!..
- Вот пойдете в горком и будете отказываться. А я - посмотрю. А Василия Васильевича сюда пригласить... Может, вам еще и Леонида Ильича позвать, чтобы он пришел к вам?.. В общем, вопрос не обсуждается, я только показываю вам, что вы будете делать... Так что - здесь все в масштабе, размечайте и режьте шаблоны букв из картона, готовьте краску, кисти, флейцы, растворитель, тряпки. Писать будем неопластом. Темно-красным.
- И кто это будет делать? - Подпрыгивает Витя.
- Ты, Шубин и Антон. Думаю, за неделю справитесь.
- Я-я-аа?! - Витя напрягается до судороги. - Чтобы я это делал?? Да никогда в жизни! Я - художник, а не заборный писака!
- Я тоже не буду! - Заявляет Шубин, нервно подтягивая брюки. - Я против амаразма! Никогда такого не делал. Ни в цехе ТАИ, ни на металлургическом заводе, нигде! Пусть, кто хочет, лезет и делает! Я - не буду! Я не коммунист, - он машет рукой, — меня не заставишь! Я до парткома дойду, а писать ЭТО не буду ни за что! Хоть убейте!
- Мы с Шубиным отказываемся от этой работы, считая ее бесхудожественной! - Заявляет Витя громко и почти торжественно. - Снимай премию, жалуйся, кому хочешь - мы не коммунисты и не будем это делать! Это же надо, намертво испоганить такой дом!.. Что о нас люди скажут! Ты думал об этом?
- Хотите вы или не хотите, а писать будете! - Совсем торжественно заявляет теперь уже Бундон.
- Вот пусть Антон и пишет! А то он все молчит.. Кстати, а что это ты молчишь?.. - Доходит до Вити необычное поведение Антона. - То орешь больше всех, все высмеиваешь... А, когда надо говорить, молчишь? Ты что, согласен писать ЭТО? Ты согласен, да?!
Все затихают и ожидающе смотрят на Антона.
- Смотрю я на вас, смотрю - и жалко мне вас... - Говорит Антон задумчиво. - А потом подумаю-подумаю - да и хер с вами!..
- Че ты крутишь? - Взвивается Витя. - Че крутишь?!
- Ты не виляй, бляха-муха! - Снова подтягивает брюки Шубин, приподымаясь на носки и отрывая от пола высокие каблуки своих ботинок.
- Антон тилькы колы можна - смилывый! - Поддерживает ПалВаныч. - А колы трэба боротыся, вин язык у сраку засовуе!
- Антон у нас самый умный! - Бросает реплику и Ленечка, даже не заикаясь при этом.
- Нет, я просто думаю. - Сдвигает плечами Антон. - Вот вы сейчас поорете-поорете, а потом полезете и напишете. И этим все кончится. Так спрашивается: чего орать? Чтобы потом можно было гордо сказать: я был против этого, как говорит Шубин, амаразма?
- А ты что предлагаешь? Что ты предлагаешь? - Мечется у стола Антона Витя, размахивая руками. - Ты полезешь? Полезешь?
- Да, что ты предлагаешь? Ты сам — полезешь? - Подбегает вплотную к столу Серега. - Че ты молчишь?
- Я тоже считаю, что это - не самое лучшее решение с точки зрения художественности. - Медленно излагает мысли Антон. — Слова, конечно, правильные, тут я не могу возразить. Это - из гимна нашей страны. Великой страны! Вы знаете. - Он издевается, но так, чтобы никто не понял.- Че ты мозги нам пудришь? Ты будешь писать? Или нет?! - Окончательно выходит из себя Витя. - Ты нам зубы не заговаривай!
- Писать я согласен, раз Партия сказала, тут деваться некуда...
- Вот! - Тычет пальцем в Антона Витя. - Вот твоя хваленая принципиальность! Вот твое противодействие неразумному! Вот твои красивые слова! Вот твои убеждения! Вот твои рассуждения о культе Партии! В этом - весь ты! Вот и лезь! Вот и пиши ЭТО!
- Витя, ты еще не все мои недостатки перечислил, у меня их значительно больше. И я их знаю. Но, дай мне закончить говорить... Я же вас никого не перебивал, пока вы тут орали...
- Ну?.. И что ты хочешь сказать? -- Щерится в презрительной улыбке Шубин, а тихо сидящий за своим столом Бундон окончательно замирает.
Антон почему-то подозревает, что Бундон весь этот спектакль затеял ради него, потому что все можно было разыграть совсем иначе, избежав шекспировских страстей.
- Писать я согласен, - повторяет он. - Но - не могу...
- Как это, не могу? — Не верит услышанному Витя.
- Почему, не могу? - Растерялся Шубин.
- Да! Почему это, не можешь? — Тревожно спрашивает Бундон.
- Не могу по нескольким причинам, - смирено объясняет Антон. - Во-первых, там работа на высоте, а я - не маляр-высотник, у меня нет допуска работы на высоте. Для этого надо проходить специальную комиссию. Я ее не пройду, у меня проблемы с вестибулярным аппаратом, я поэтому не стал космонавтом, хотя меня приглашали. Даже уговаривали. Во-вторых, там холодно и сквозняки, а я не могу по состоянию здоровья работать на сквозняках. Моху принести справку. В-третьих, - Антон стыдливо разводит руками, - на высоте у меня начинается недержание. Поэтому я дома на балкон не выхожу. Выше второго этажа -- и у меня сразу и постоянно мокрые штаны... И ничего с этим поделать нельзя. Так что - придется вам писать без меня. Если нужны справки, я принесу буквально в течение двух дней.
Зависает тяжелая, тревожная пауза. Ее нарушает, откашлявшись и отфыркавшись, Бундон:
- Так, значит, ты - отказываешься? - Спрашивает он.
- Стыць, моя радость!.. - Удивляется Антон. - Почему, отказываюсь? Это Витя с Серегой отказываются! Ты не понял? Я - просто не могу! По здоровью!
- Нет, ты это все придумал, чтобы отказаться! - Ласково говорит Бун-дон. - Потому ты и молчал, придумывал, как выкрутиться! Не получится! Не получится!.. Или ты лезешь писать, или я иду к Максимовичу! И ты отсюда вылетаешь наконец!
- Ты что, дурак, Вадим Гаврилович?.. - Глаза Антона сузились и он напрягся, готовый к взрыву. - Ты что, не понимаешь, что я тебе говорю? Да ты куда хочешь иди, хоть к Брежневу, хоть в Совет ООН, но я - не полезу, понимаешь? И ты меня никак не заставишь! Вот Витя с Серегой полезут, никуда они не денутся. А меня ты хрен заставишь туда лезть! Понял?
- Ладно!.. - Закашливается и зафыркивается Бундон. - Это мы сейчас посмотрим!.. Считай, допрыгался!..
Он вскакивает, опрокидывая свой стул, а потом и стул Вити, и несется к выходу с грацией беременной коровы.
- Сейчас мы все расставим на свои места! - Грозится он на ходу, резко отворяя дверь.
В Мастерской тихо и напряженно. Напряжение висит в воздухе, его можно даже потрогать. Если не бояться, что убьет.
Все закуривают, и дым мягко качается под потолком.
Скрипит стулом Ленечка, работающий с Доской почета Станции -он обновляет ее к майскому дню солидарности всех прогрессивных трудящихся и следующему за ним дню победы, той, непонятной Антону, победы -кого победы и над кем?
Дверь скрипит и в нее вваливается большой и широкоплечий Максимович, подозрительно улыбаясь. За ним боком проходит Вадим Гаврилович.
- Привет, художники, от слова хреново! - Улыбается ожидающе Максимыч, и все ему отвечают. - Ну, что тут у вас опять? Что Антон снова воду мутит? Ты, наверно, не хочешь дожить до квартиры? - Спрашивает ехидно начальник цеха у Антона. - Ты никак не успокоишься! Пора тебя выгонять, мне уже надоело выслушивать жалобы вашего начальника!
- Олег Максимович, я вас очень прошу, давайте нормально разберемся! - Выходит из-за стола Антон. - Я не знаю, что вам наговорил Бундон, поэтому выслушайте меня, а потом принимайте решение. Все свидетели случившегося - здесь. Так вот... Некоторые отказываются писать на стене дома слова из гимна, считая это недостойным нашего Города, эту настенную живопись, сам факт ее. Я с этим согласен, но я не отказываюсь писать, раз этот вопрос решен на высоком уровне! Я согласен! Но не могу. По причине здоровья...
- А что у тебя обнаружилось? - Удивляется, слушая, Максимович. -- Да не обнаружилось, оно у меня давно! У меня выше второго этажа
кружится голова, на сквозняках и холоде работать не могу, у меня неврит. И еще - на высоте у меня наступает недержание...
- Что?!. - Улыбается Максимыч широко. - Недержание?
- Да... - Грустно соглашается Антон.
- Так возьми с собой ведро!.. — Хохочет уже начальник. - Ведро с собой возьми на высоту!
- У меня там постоянное недержание, что же мне, ведро межу ног привязывать? А работать как?!
- Ну, юморист!.. Ну, придумал!.. Это ж надо - недержание!.. - Он аж закашлялся от хохота.
- Если не верите, если надо - я принесу справки! - Гордо заявляет Антон.
- Да я знаю, — продолжает смеяться начальник, - ты, если надо, и справку о своей беременности принесешь!..
- Не больше третьего месяца! - Улыбается Антон.
- Так, ладно, хлопцы... - Вытирает слезы Максимыч. - Я тоже согласен с вами, что это дурость, писать по стенам, но... Против ветра ссать -себе мокрее... Поэтому... Витя и Серега будут писать, люлька послезавтра там повесится, я уже дал задание механику... За опасную работу - лично! -каждый день буду выдавать по бутылке спирта... На растирку! На растирку! Не вздумайте там пить, убью!.. Договорились?
- Ну, если спирт!.. - Плотоядно улыбается Шубин.
- Со спиртом? Точно? Ладно, напишем!.. - Соглашается и Витя, предвкушая спирт на шару. Да еще в таком количестве.
- Тогда - договорились! - Подводит итог Максимыч. - А ты, Антон, лечись, не запускай болезнь!
-- Максимыч, а как же... - Рыпается Бундон, не веря, что так закончилось.
- Все, Вадим Гаврилович! Тема закрыта! Учись работать с людьми...
-И начальник уходит.
Бундон медленно, низко наклонив голову, проходит к своему столу, садится и замирает большим пауком.
- Ты не думай... Что ты тут умнее всех... - После долгой-долгой паузы говорит Вадим. - Сколько веревочке... И я твою веревочку перережу... Это еще не конец. Совсем не конец.
- Слушай, а пугать меня не надо!.. - Устало и серьезно говорит Антон. -Я уже такой запуганный - сам себя боюсь. Поэтому не пугай меня. Этим и раньше многие занимались. До тебя. Так и у них не получилось. А ребята были разные!.. А что же ты, Болваныч, заткнулся? - Спрашивает Антон с ненавистью в голосе. - Что не юродствуешь? Тебя бы, гондона, туда послать, интересно, ты к Новому году написал бы этот текст?
- Заткнысь! - Угрожающе советует ПалВаныч. - Ато - погано будэ!..
- О! - Радостно и зло восклицает Антон. - Еще один пугает! Слушай, работяга херов, с чего ты взял, что я тебя боюсь? Ты попробуй не пугать, а дернуться!.. Попробуй! Тогда и сделаешь вывод, боюсь ли я тебя. Пугатели грёбаные!.. Своим пуганием и довели все до ручки! А теперь еще и дом испоганите. И весь Город на посмешище нормальным людям выставите... Зато пугать умеете... Кстати, Витя, можно, я буду тебя на «вы» называть?
Витя мрачно молчит, раскладывая на столе картон.
- Выблядок! - Говорит Антон и умолкает. Молчит и Витя, будто не ему это сказано.
Остаток дня проходит практически молча, без обычных шуток и смеха.
Витя с Серегой занимаются подготовкой шаблонов, готовят краску и остальное, Вадим Гаврилович сидит, набычившись и что-то пишет - донос на Антона? - а остальные занимаются каждый своею работой, выданной им ранее главным художником Бундоном. У Антона это - поклейка портретов членов Политбюро для демонстрации трудящихся.
Семь комплектов. Старых безжизненных рож. Обреченно цепляющихся из последних сил слабыми руками за власть. Группа больных маразматиков.
...А потом - как в сказке: и написали Серега Шубин с Витей Чернышевым на красивой белой девятиэтажке красивые красные слова, и испоганили красивый белый дом в прекрасном белом Городе мерзкими и лживыми этими словами, и испоганили тот Город навсегда, до сегодняшнего дня.
Но и это еще был не финал истории с домом.
Позже, немного позже, он таки вошел в страшную историю Припяти, подчеркнув всю гнусность, тупость и подлость коммунистов и их Партии..."
-------------------------------
Извините за столь длинное пояснение логики автора, но я, честно говоря, не хотел выбрасывать из текста весь строй написания книги, но если нельзя... то больше не буду...
------------------------------------------
И через двадцать с лишним лет...
Может кому-то и нравится, дело вкуса и на любителя...

http://uaimages.com/images/849632IMG.jpg

[architecxp]

Цитата

...А потом - как в сказке: и написали Серега Шубин с Витей Чернышевым на красивой белой девятиэтажке красивые красные слова, и испоганили красивый белый дом в прекрасном белом Городе мерзкими и лживыми этими словами, и испоганили тот Город навсегда, до сегодняшнего дня.

Вот за эти слова и еще за Плач Станиславу Васильевичу уже памятник при жизни надо ставить. Как классику припятской литературы.
Надо цитировать, надо. И книги его в магазинах лежать должны. Я так считаю.

[architecxp]

Иван Семенович Литовченко. Автор мозаичных панно на зданиях Припяти.

 litovchenko.jpg (19,14К)
Количество загрузок:: 5

Талант Литовченко-монументалиста в 70-х гг. служил идее образно-пластической организации городской среды, ярко воплощенной мастером в монументальном ансамбле в Припяти на Чернобыльской АЭС — в городе, вот уже пятнадцать лет трагически недоступном для его жителей — тех, кому предназначались выношенные и выстраданные годами творения И. Литовченко: скульптурно-мозаический рельеф-панно «Музыка» на фасаде музыкальной школы (1976), скульптурно-декоративная композиция «Энергия» (1977), три панно на центральной улице города — «До світла», «Світанок», «Творення» (1978—1982).
Припятский ансамбль мозаик можно рассматривать как своеобразную «модель» представлений И. Литовченко о задачах монументального творчества, как программное выражение его концепции синтеза искусств. Литовченко проявил себя великолепным мастером оркестровки монументальных образов в многофигурных композициях панно, каждое из которых несло свои особые пространственно-организационные функции в городской среде. Последовательно решая «средовые» задачи совместно с главным архитектором города Г.Оловянниковым, И. Литовченко неизменно пытался строить, «режиссировать», создавать духовное пространство обитания людей.
Тогда, в 70-х, Литовченко поражал невероятной твердостью характера. Его прямолинейность, категоричность суждений, непримиримость к компромиссам и дилетантизму в искусстве множили недругов. Те мстили наветами и клеветой, что в конце концов в 1978 г. — уже после создания Иваном Литовченко абстрактно-декоративного панно «Музыка», шедевра, опередившего десятилетия и ставшего классикой украинского искусства, — привело к неожиданному приостановлению работы в Припяти.
После четырех с лишним лет вынужденного перерыва в работе над припятскими рельефами Литовченко принципиально отказывается от помощи исполнителей и работает над своими мозаиками-колоссами практически самостоятельно.

 IMG_1676-resize.jpg (416,65К)
Количество загрузок:: 14  IMG_1671-resize.jpg (364,89К)
Количество загрузок:: 12  IMG_1670-resize.jpg (380,5К)
Количество загрузок:: 14

[lector]

Кстати, на ЧАЭС, возле АБК-1, вроде остановка тоже красивой мозаикой выложено. Это тоже работа ?Литовченко?
А кто автор Прометея, который тоже передвинут к ЧАЭС?

[maxxp78]

 979.jpg (128,91К)
Количество загрузок:: 19

Плач по Городу Припять

Станислав Константинов

Припять – это один длинный-длинный,
солнечный, с грибным дождём,
день в моей памяти

Припять!..
Город мой белый и ласковый, поруганный!
Немо вспоминая, я качаю в себе неизбывную боль безнадёжной разлуки с тобою.
Как буду жить, как смогу жить без улиц, разметавшихся рук твоих; без звенящего зноя соснового воздуха; без крахмального хруста песка у чистой воды; без твоих голубей – как жить?..
Как буду жить без чуда твоего всегда внезапного появления из долгого бега по лесному асфальту, твоего сказочного возникновения из дорожного ничего, когда ты – вдруг!.. – распахиваешься белой радостью, солнечным зайчиком в зелёной листве тополей и каштанов – как без этого жить?
Как буду жить в глухой тоске по утраченным людям твоим; по призрачной сказке летящего над самой водой – живой и нервной – аиста, несущего тебе новых детей?
Как смогу привыкнуть к утрате пронзительно-чистых колокольчиков детского смеха в тебе; как знать, что наши дети обречены нами? Как это - знать?
Припять!.. Город мой, детским смехом звеневший!..
Город мой, беззаботно тянувшийся к солнцу!
Город мой, тёплый и нежный, родной мой..
Как жить мне, зная, что всё уже – в безвозвратной дали непоправимо случившегося и – что нет нам возврата, нет нам возврата, нет нам возврата... А только боль, боль... Боль.
Как дальше жить, город мой мёртвый, если знаю, что лучшее оставлено с тобою, а впереди – лишь неясное и зябкое?
Как жить, когда из души ушла радость, впитал её твой песок, выпил до дна жарким апрельским утром Года Рыжего леса?
Когда ты мертва – как нам жить??
Этот Год погубил тебя.
Этот Год убил в тебе не рождённых, но зачатых уже детей твоих.
Этот год забрал твою жизнь, графитом заплевал твои улицы, угнал в скитания вечные по бесконечному хаосу совести нас, создавших тебя. Давших тебе жизнь и – убивших!
Мы бежали, беззаботно покинули твоё остывающее тело, ещё не зная, что это – навсегда. Что ты – уже мертва. И потому не оплакивая тебя.
Бежали, не подозревая даже ещё, что ты уже не Город, что уже – ЗОНА.
Бежали беззаботно тогда, чтобы потом, в тягостной неизвестности, разбросанные и одинокие в своём страшном единстве, среди чванливой официальности чиновников, лжи прессы и ужасающих слухов ощутить себя сиротами, бездомными и забытыми.
И нет твоей вины в этом, Город мой обречённый, как нет вины матери, выбрасывающей из окна своего горящего дома малых детей своих и успевающей спасти только их, оставаясь сама под рухнувшей крышей...
Нет твоей вины в этом, а есть наша вина, твоих геростратов!
Припять!.. Город мой, доверчивый, нежный и светлый!
Прокляни стылой ветреной ночью всех нас, сытых душою и нищих разумом! Прокляни предавших тебя своим безразличием, верой в свой убогий разум и придуманное всемогущество!
Прокляни нас, наглых и гордых от этого, думающих лишь о сиюминутном, но не о вечном!
И плачь со мною, Город мой, плачь...
Оба мы – сироты...
Души наши озябшие! Вернитесь к остывшему пепелищу, взметнитесь в свинцовое небо тоскующим плачем по Белому Городу!..
Плачьте над убогостью вашей пустою, души наши озябшие, плачьте!..
Ибо – сироты мы. И прощения нет. Нет прощения нам. НАМ – прощения нет!
...Как больно!

ноябрь 1987 года

страница автора http://st-konstantyn...ivejournal.com/

источник

[borm4n]

Написано так...сразу погружаешься в это чувство понимания катастрофы и судьбы города,как судьбы человека...как часто бывает покинотого и обреченного на тихое забвение

[architecxp]

Автор называет это "стихотворением в прозе".
Настоятельно рекомендую прочитать "Реминисценции". С.Константинов высылает по почте, другого способа получить нет.
Пишем по e-mail, заказываем книгу: meryn@km.ru

[architecxp]

Просто в тему: С.Константинов (слева с бородой) и В.Высоцкий (справа с ручкой)
Горловка

 vysotsky.JPG (86,69К)
Количество загрузок:: 24

[vovkulak]

Вот ЭТО ФОТО!!!
ну.. Дима...
не перестаю удивляться твоей фотобиблиотеке

[ekron]

А что случилось с Олешко Геннадием Ивановичем и Волошко Владимиром Павловичем после аварии? Нигде не нашёл информации о их судьбе.

[architecxp]

Г.И. Олешко умер ориентировочно в 1983-84 г. (точных данных нет).
За застройку города Припять в 1985 году был удостоен Премии Совета Министров СССР, посмертно.

В.П. Волошко, опять же по непроверенным данным, умер или в середине или в конце девяностых годов.
В какой-то книге было упоминание об интервью с Волошко уже в современное время. Найду или вспомню - поделюсь.
Или, как вариант, можно уточнить у А.Ю. Эсаулова.

Интересна также судьба первого секретаря горкома КПСС Александра Сергеевича Гаманюка.
Его в своих записях упоминает только Эсаулов, в отличие от Волошко, которого вспоминают часто, в том числе и Александр Юрьевич ("...в середине августа 1986 года Владимир Павлович Волошко был освобожден от занимаемой должности в связи с переходом на должность заместителя начальника Главного производственно-распорядительного управления по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Минэнерго СССР").

[Rain]

Плач о Припяти - истинные чувства припятчанина. Говорю как парубок предаварийных времён (1979-1984).
А то, что было наляпано выше, мерзость про мозаики, барельефы и лозунги - желчь глубоко несчастного в своей ненависти к людям и городу человека.

[architecxp]

Rain (15 Март 2014 - 02:00) писал:

А то, что было наляпано выше

Не соглашусь.
Я знаком со Станиславом Васильевичем лично, как и некоторые другие пользователи данного форума, в том числе отписавшиеся в этой теме.
И убедился совсем в обратном.

[Rain]

Тогда откуда у этого замечательнейшего человека столько желчи? Понятно, что он в то время вращался внутри системы, а я был простым пацаном, абсолютно далёким от "кухни". Поэтому свои впечатления от облика города считаю более непредвзятыми. А у мужика просто были контрики с руководством (что явно прослеживается по тексту). Считаю, что идеологические панно и прочие атрибуты очень хорошо способствовали воспитанию подрастающего поколения. А мозаичные барельефы до сих пор вызывают в душЕ гордость за Родину советских времён. Тогда было что воспевать и прославлять. А нынче что? Не получается навскидку припомнить что-то выдающееся современной России. Кроме цинизма не осталось ничего.